![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Птицы. Хичкок не знал Истинного Ужаса)
- Так полиция не обнаружила его у вас дома? Сколько осталось?
- Вот все, что есть...- Дрожащие руки протянули сверток.
- Грамм сто, мало. - Разочарованно протянул один из посетителей, забирая пакетик.
- Что будем делать? - выйдя на улицу, спросил тот, что был повыше.
- Я вижу только один выход. - Ответил второй, открывая пакет и заглядывая внутрь. - Старый, сухой...
- Значит придется грабить склад?
- Нет другого выхода.
- Лучше следи за окном, смотри, не приехал бы патруль. - сквозь зубы процедил высокий, забирая у другого фонарь. Сообщник отошел к темному окну. Ни зги было не видно, ночь окутывала окрестности непроницаемым мраком. Еще десять минут, и поиски увенчались успехом. Вот он, нужный мешок! Содержимое быстро перекочевало в десятка три маленьких пакетов, принесенных грабителями с собой.
- Сколько всего? - Нервно спросил дежурящий у окна.
- Двадцать восемь. В каждом по несколько унций. - Довольно откликнулся высокий. Но в это время кромешную темень за окном пронзил свет фар приближающейся к зданию машины ночного патруля...
- Хлеб вам надо? - еще раз переспросила она.
- Эээ.. Да, пожалуйста. - Вопрос было неожиданным, я много лет хлеб уже не ел, да и не видел его даже.
- Один?
- Да, один.
Я сидел в маленькой ресторанчике на берегу мутного желтого Меконга, первый раз оказавшись не в обычном местном поселке, а в этом туристическом оазисе, и не знал традиций, бытующих в таких местах бывшей французской колонии. Точнее, такое место только одно. Только в Луанг-Прабанг все еще приезжает много французов. Под них все здесь и заточено. А какой же француз без французского батона? Его мне и принесли. Целый батон, разрезанный пополам и подогретый на углях. Здесь готовят даже не на газу. А я-то имел ввиду всего один кусочек хлеба, никак не "один батончик" или, во французских реалиях, "одну палку".
Но хлеб, надо сказать, оказался очень вкусным. Вот так я и сидел, держа в левой руке книжку, а в правой теплый хрустящий французский батон.
Возможно, вы уже поняли, что я читал книгу Фуллера «День святого Антония», а два наших грабителя-контрабандиста были врачами из описанного мной недавно Понт-Сен-Эспри, лечившими сошедший с ума город с самого начала эпидемии. Они были уверены, что власти пытаются скрыть причину массового помешательства. Что частная корпорация, обладающая эксклюзивной монополией на поставки хлеба по всей Франции, коррумпированные власти и полиция пытаются в своих интересах опровергнуть поставленный с самого начала диагноз. Единственный диагноз, в котором врачи были убеждены. Отравление спорыньей.
Они решили, что только знаменитая компания Сандоз сможет подтвердить их диагноз, ибо, после открытия ЛСД, там разбираются в вопросе спорыньи лучше всех. Врачи просчитались..
- Как дела?
Я обернулся и ...никого не увидел. Чуть поодаль стоял продавец вечных плакатов с фальшивым Пхайнагом и смотрел на реку. Больше не было никого. Я пожал плечами, подумал, что почудилось, и с подозрением посмотрел на книжку и на кусок хлеба в руке.
- Как дела? - снова раздалось за спиной. Я обернулся и, наконец, понял, кто это говорит. Но это приветствие было обращено не ко мне. За мной под деревом стояла просторная клетка. В клетке сидело две птички и смотрели друг на друга.
- Дорогая малышка, - продолжила диалог одна птичка. - А не хочешь ли ты бананчиков с рисом?
- Хочу. Скорей-скорей.
- Да кто же нам их даст?
- Эээх...
Ну все, подумал я, чертов французский хлеб. Глюки. Понт-Сен-Эспри, серия 2. Где моя смирительная рубашка? Мы все умрем! Сейчас на меня нападут Гигантские Тигры, а потом меня разделают на колбасу.
Я подошел к клетке и посмотрел внимательнее. Думаю, вид у меня был достаточно задумчиво-идиотский. Если бы дело было, скажем, в Штатах, то это был бы явно сюжет для скрытой камеры. Но запрятанных динамиков и журналистов-приколистов в зоне клетки не наблюдалось. Птички повторили свой диалог с небольшими вариациями, раскрывая рты. Подколки не было. Птички были настоящие. И добро бы это были попугаи. Говорящий попугай меня бы не смутил. Но нет, это были не попугаи. Впервые в жизни я пожалел, что я не орнитолог. Но, может, я просто неправильно расслышал и понял звуки? Ведь говорили-то они по-лаосски, смысла никакого, может, и не было, а я его себе просто накрутил?
Тогда я подошел к местным лодочникам и вопросил: - А скажите мне, братья, о чем щебечут эти милые создания в клетке? А если они ничего не говорят, то отвезите меня, пожалуйста, на середину реки, бросьте в воду и не вытаскивайте, мне надо поговорить с Пхайанагом, там, на дне.
- Да вон та птица говорит, что хочет клейкого риса с бананом... Но она не очень хорошо говорит по-лаосски, тона не правильные...
Уважаемые френды, пожалейте невежду, скажите мне, что это за птички такие. [уходит изучать орнитологию, проклиная Альдрованди]
PS/ Рекомендую книгу Фуллера, читается как детектив. В начале поста, на всякий случай - это мой вольный пересказ от фонаря содержания пары страниц, а не перевод.
Ну и еще бонус. Как все начиналось:
Неподалеку, в той же деревне Карсан, Феликс Мисон скормил своей собаке остатки хлеба. Прошло три часа...
...Мисон застыл в изумлении. Никогда его пес не вел себя так. В двадцати футах от двери собака остановилась, нелепо подпрыгнула и начала быстро носиться по кругу, лязгая зубами. В этот момент ей попался камень, в который она вцепилась и начала люто его грызть, пока все зубы не выпали из окровавленного рта. Пляска смерти продолжалась десять минут. Мадам Мисон присоединилась к мужу в надежде успокоить пса. Собака теперь бегала медленнее, волоча ноги и хромая. Затем она, тяжело дыша, упала в грязь и час спустя умерла, с засохшей кровью на морде.
Собака была любимицей семьи. Ее смерть потрясла Мисонов. Потрясла настолько, что Феликс почти не обратил внимание на болевые схватки в его собственном желудке, приписав их переживанию от потери любимца....
Про кошек переводить не буду. Там адЪ. А утки перед смертью ходили, как пингвины)
- Вот все, что есть...- Дрожащие руки протянули сверток.
- Грамм сто, мало. - Разочарованно протянул один из посетителей, забирая пакетик.
- Что будем делать? - выйдя на улицу, спросил тот, что был повыше.
- Я вижу только один выход. - Ответил второй, открывая пакет и заглядывая внутрь. - Старый, сухой...
- Значит придется грабить склад?
- Нет другого выхода.
***
Темной ночью две машины с разных сторон подъехали к Центру Распределения. Склад казался темным и зловещим. Два человека одновременно вышли из своих машин и пошли к зданию, встретившись у боковой двери. Пока все шло по детально подготовленному плану. Ловко орудуя отмычками, грабители проникли в нужную комнату, где лежал конфискат, опечатанный полицией. Один из воров посветил маленьким фонариком, пока второй быстро переворачивал опечатанные мешки.- Лучше следи за окном, смотри, не приехал бы патруль. - сквозь зубы процедил высокий, забирая у другого фонарь. Сообщник отошел к темному окну. Ни зги было не видно, ночь окутывала окрестности непроницаемым мраком. Еще десять минут, и поиски увенчались успехом. Вот он, нужный мешок! Содержимое быстро перекочевало в десятка три маленьких пакетов, принесенных грабителями с собой.
- Сколько всего? - Нервно спросил дежурящий у окна.
- Двадцать восемь. В каждом по несколько унций. - Довольно откликнулся высокий. Но в это время кромешную темень за окном пронзил свет фар приближающейся к зданию машины ночного патруля...
***
Я прервал чтение и поднял глаза на женщину, что-то спрашивающую у меня.- Хлеб вам надо? - еще раз переспросила она.
- Эээ.. Да, пожалуйста. - Вопрос было неожиданным, я много лет хлеб уже не ел, да и не видел его даже.
- Один?
- Да, один.
Я сидел в маленькой ресторанчике на берегу мутного желтого Меконга, первый раз оказавшись не в обычном местном поселке, а в этом туристическом оазисе, и не знал традиций, бытующих в таких местах бывшей французской колонии. Точнее, такое место только одно. Только в Луанг-Прабанг все еще приезжает много французов. Под них все здесь и заточено. А какой же француз без французского батона? Его мне и принесли. Целый батон, разрезанный пополам и подогретый на углях. Здесь готовят даже не на газу. А я-то имел ввиду всего один кусочек хлеба, никак не "один батончик" или, во французских реалиях, "одну палку".
Но хлеб, надо сказать, оказался очень вкусным. Вот так я и сидел, держа в левой руке книжку, а в правой теплый хрустящий французский батон.
***
Я прочитал дальше, как грабителям удалось выскользнуть из здания, дважды прячась за угол здания от света фар ночного патруля жандармов. Каких нервов им стоило ехать медленно, чтобы не дать полиции повод остановить их машины. Как им, наконец, удалось добраться до дома. Как уже дома они стали размышлять над новой проблемой - теперь им надо было стать контрабандистами и тайно переправить образцы в лабораторию Сандоз в Швейцарию. И им это удалось!Возможно, вы уже поняли, что я читал книгу Фуллера «День святого Антония», а два наших грабителя-контрабандиста были врачами из описанного мной недавно Понт-Сен-Эспри, лечившими сошедший с ума город с самого начала эпидемии. Они были уверены, что власти пытаются скрыть причину массового помешательства. Что частная корпорация, обладающая эксклюзивной монополией на поставки хлеба по всей Франции, коррумпированные власти и полиция пытаются в своих интересах опровергнуть поставленный с самого начала диагноз. Единственный диагноз, в котором врачи были убеждены. Отравление спорыньей.
Они решили, что только знаменитая компания Сандоз сможет подтвердить их диагноз, ибо, после открытия ЛСД, там разбираются в вопросе спорыньи лучше всех. Врачи просчитались..
***
К этому моменту я свой хлеб уже почти доел. И тут оно и произошло. Я услышал за спиной голос.- Как дела?
Я обернулся и ...никого не увидел. Чуть поодаль стоял продавец вечных плакатов с фальшивым Пхайнагом и смотрел на реку. Больше не было никого. Я пожал плечами, подумал, что почудилось, и с подозрением посмотрел на книжку и на кусок хлеба в руке.
- Как дела? - снова раздалось за спиной. Я обернулся и, наконец, понял, кто это говорит. Но это приветствие было обращено не ко мне. За мной под деревом стояла просторная клетка. В клетке сидело две птички и смотрели друг на друга.
- Дорогая малышка, - продолжила диалог одна птичка. - А не хочешь ли ты бананчиков с рисом?
- Хочу. Скорей-скорей.
- Да кто же нам их даст?
- Эээх...
Ну все, подумал я, чертов французский хлеб. Глюки. Понт-Сен-Эспри, серия 2. Где моя смирительная рубашка? Мы все умрем! Сейчас на меня нападут Гигантские Тигры, а потом меня разделают на колбасу.
Я подошел к клетке и посмотрел внимательнее. Думаю, вид у меня был достаточно задумчиво-идиотский. Если бы дело было, скажем, в Штатах, то это был бы явно сюжет для скрытой камеры. Но запрятанных динамиков и журналистов-приколистов в зоне клетки не наблюдалось. Птички повторили свой диалог с небольшими вариациями, раскрывая рты. Подколки не было. Птички были настоящие. И добро бы это были попугаи. Говорящий попугай меня бы не смутил. Но нет, это были не попугаи. Впервые в жизни я пожалел, что я не орнитолог. Но, может, я просто неправильно расслышал и понял звуки? Ведь говорили-то они по-лаосски, смысла никакого, может, и не было, а я его себе просто накрутил?
Тогда я подошел к местным лодочникам и вопросил: - А скажите мне, братья, о чем щебечут эти милые создания в клетке? А если они ничего не говорят, то отвезите меня, пожалуйста, на середину реки, бросьте в воду и не вытаскивайте, мне надо поговорить с Пхайанагом, там, на дне.
- Да вон та птица говорит, что хочет клейкого риса с бананом... Но она не очень хорошо говорит по-лаосски, тона не правильные...
Уважаемые френды, пожалейте невежду, скажите мне, что это за птички такие. [уходит изучать орнитологию, проклиная Альдрованди]
PS/ Рекомендую книгу Фуллера, читается как детектив. В начале поста, на всякий случай - это мой вольный пересказ от фонаря содержания пары страниц, а не перевод.
Ну и еще бонус. Как все начиналось:
Неподалеку, в той же деревне Карсан, Феликс Мисон скормил своей собаке остатки хлеба. Прошло три часа...
...Мисон застыл в изумлении. Никогда его пес не вел себя так. В двадцати футах от двери собака остановилась, нелепо подпрыгнула и начала быстро носиться по кругу, лязгая зубами. В этот момент ей попался камень, в который она вцепилась и начала люто его грызть, пока все зубы не выпали из окровавленного рта. Пляска смерти продолжалась десять минут. Мадам Мисон присоединилась к мужу в надежде успокоить пса. Собака теперь бегала медленнее, волоча ноги и хромая. Затем она, тяжело дыша, упала в грязь и час спустя умерла, с засохшей кровью на морде.
Собака была любимицей семьи. Ее смерть потрясла Мисонов. Потрясла настолько, что Феликс почти не обратил внимание на болевые схватки в его собственном желудке, приписав их переживанию от потери любимца....
Про кошек переводить не буду. Там адЪ. А утки перед смертью ходили, как пингвины)
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif){kind=small}
Page 1 of 3